Haifa & Acre & Caesarea. Israel

Экскурсии - это в большинстве своем также интересно, как слушать чужие сны. То есть совсем никак. Но мама сны уважает. Накануне всякого веселья они ей рассказывают, как я забреду в бразильские фавелы или отдам телефон в ловкие вьетнамские руки. Точнее, они ей говорят, что что-то пойдет не так, но интригу сохраняют - ни тебе номер автобуса, которые едет в противоположную от беды стороны, ни адрес, где раздают мозги, ни курс доллара... Интуиция - она же вообще какая-то странная женщина - что-то там мнется, штормит сердце намеками, изводит неровными советами, чтобы в конце-концов просто воскликнуть: "Я так и знала!". Вот толку от такой сонной астрологии?

Но это я отвлеклась. Просто сон мира - историю - мама тоже ценит. Потому один день нашего израильского настоящего мы не жадничая отдали прошлому и отправились на экскурсию - гадать по вчерашним снам мира о его завтрашней реальности.

Сон первый пришелся на Бахайские сады в Хайфе. Если вкратце, то бахаизм - это как песня Боба Марли "One Love", только петь надо не взатяг и трезвым. Религия такая уютная, что ей даже не идет слово "религия": миру - мир, женщинам - свободу, науке - продвижение, истине - дорогу, священникам - безработицу. Такая вот мудрая программа. Если бы не убийство пророка и последователей, то вообще сошла бы за философию. Но нет более стойкой краски для икон, чем кровь и слезы (маслом их уже потом покрывает церковь - та еще поклонница блеска). Портрет кумира, который просил не сотворять себе кумира, еще, правда, не висит над бардачком в машине бахаев - религия молодая, и двух сотен не отпраздновала. Но всем "неверным" в Бахайских садах уже только одна дорога - от входа вниз. Вверх по ступеням могут подняться лишь последователи. Впрочем надолго ли честь? В соответствии с древним религиозным сонником не исключено, что еще через век подниматься можно будет уже только на коленях.

Древний Акко был бурной явью этого мира на протяжении 4000 лет. Но последнюю сотню смотрит на море с грустью в пожилых глазах. С людьми так тоже случается - всю жизнь борешься, возводишь высокие стены, укрепляешь фундамент, а потом внезапно оказываешься стар, никем не осаждаем, в окружении красивых, но холодных тоннелей собственной памяти, по которым уже лет сто как не бегали дети.

Израильтяне относятся к древнему городу, как к пожилой родственнице, с почтением - деньги посылают, "мебель" реставрируют, знак ЮНЕСКО протирают, но жить предпочитают на расстоянии. А как говорит сонник забытых мест: "Ушли из города евреи? Пожелай ему сладких снов".

Хотела написать, что Кесария - это сон Ирода, но Ирод был такой парень, что любой свой сон исполнял, не жалея ни своей фантазии, ни чужих жизней. Ездить в гости к царю было не скучно - иногда так бывает, что человек глубокого бездушия оказывается человеком широкой души. В его театре на 6000 тысяч человек, говорят (шепотом), выступала прабабушка Саши Грей, на ипподроме - прадедушки фаворитов Екатерины Второй. Позже римляне дорисовали городу еще и бани. Бани достойные - судя по найденной плите, даже Понтий Пилат омывал тут совесть. 

Но что зря трепать сонник? Пилат - это к переменам, конечно. Впрочем, стоит отметить - к переменам мужчин, но не в мужчинах. Потому что как громко не меняй эру с "до" до "нашей", формула мужского мира - кони, бани и актрисы - переживет и Христа, и Маркса, и Цукерберга.